Посвящается: О.П. Карпову, Б.М. Абрамову, В.К. Мастерову,
Е.И., А.И. и В.А. Ильиным, Г.П. Ефремовой,
А.А., С.А. и В.А Прохоровым и другим - дорогим и близким людям.
Часть 1
Эх, какими мы были парнями
В восемнадцать мальчишеских лет.
Мы отважно дрались и мечтали
Подчинить себе весь белый свет.
Нам казалось, что мы всех сильнее,
Что всё сбудется, лишь захотим.
Всё хотели мы жить веселее,
Веря в то, что вовек не сгорим.
Мы ансамбли свои создавали,
Пели Битлов, долбали рок, шейк,
Рок-н-роллы, твист, блюзы играли,
Зажигая подруг и друзей.
На Учительской, рядом с Нагорной
С меломанами пил я вино,
А затем, всей компанией сборной
Шли на танцы мы или в кино.
Здесь с друзьями я Юркой и Вовкой
Под каппусту наяривал шнапс,
Закусив пирогами с морковкой,
Вспоминая подруг всех и вас.
Здесь жила моя крёстная тётя
В деревянном домишке простом.
Здесь я Вовочкой был – весь в почёте,
Был вниманием всех окружён.
До сих пор самовар медный помню,
Тётя Лиза варила в нём чай.
Аромат его лучший, бесспорно.
Он твой символ, родной, милый край.
И её пироги вечно помню:
И с капустой, и типа хуплу,
С русской печки на несколько комнат,
Что давала она на жару.
Уплетал я их быстро, со смаком,
Говорил: "Тётя Лиза, ещё".
"Скушай Вовочка булочку с маком,
Золотой ты мой, не горячо?"
"Тётя Лиза, у Вас всё так вкусно,
Я за это Вас очень люблю".
"Съешь ещё пирожочек с капустой,
Молодец, вот за это хвалю".
"Ваша вишня мне нравится очень,
Можно я её малость поем?"
"Ну, конечно, мой крёстный сыночек,
И малину покушай затем"
"И малина у вас - объеденье.
Тётя Лиза, спасибо, я щас,
Я вот только допью чай с вареньем
Из крыжовника и на припас."
"Поплескайся в тазу если жарко."
Таз большой в огороде стоял -
Для полива ни шатко ни валко,
Но в жару хорошо охлаждал.
Дядя Саша в соломенной шляпе
(Ею лысину он прикрывал)
Охлаждал здесь себя, как на пляже
И меня из ковша обливал.
Здесь, конечно, жила и собака -
Рэксик-пёс, что меня всё пугал,
Он сидел на цепи, рвавшись в драку,
Злобно лаял, но всё ж не кусал.
И ещё я боялся здесь ульев.
Дядя Саша то пасечник был.
"Пчёл не бойся их дымом задул я"
Так сказал мне и ковш вновь хватил.
Ну, а мёд у него был, ох, вкусный,
Аж как золото с ложки стекал.
Что сказать? Пчеловод был искусный.
Чаем с мёдом он нас угощал.
С тётей Лизой - прекрасная пара,
Я их в юности боготворил
И сейчас память пылкого жара
Пирогов, мёда, выше всех сил.
На стене здесь висела двустволка.
Эх любил с ней я в детстве играть.
На ковре – дом в лесу, сосны, ёлка,
Дяди Сашина рядом кровать.
Сказки детства при том вспоминая
Под названием "Заяц и волк",
И другие, двустволкой играя,
Про охотника Бачо, взяв в толк.
Как Кузьма Чулгась врал про охоту,
Вспоминал (он забавно писал),
Обожал их, читал их охотно,
Сердце пылкое тем зажигал.
В этом доме они оживали -
Сказки детства - волшебные дни.
И все мысли во мне рисовали
Образ, что я с ружьём, как они.
Дядя Саша - хозяин двустволки
Меня малость при этом бранил,
Что щелбан получу щас по чёлке,
Целься вверх только - мне говорил.
Говорил - все охотники брешут,
Дядя Саша тогда нам не раз,
Про свои приключенья, потеша,
Начиная свой новый рассказ.
Ну, наверное, тоже брехая,
Всё вниманье гостей привлекал,
Так, что слушали все, замирая,
А меня вовсе очаровал.
И их сын - крёстный брат мой Валера
Тоже классным охотником был,
В переделках крутых был, к примеру.
Ныне стар стал, не стало тех сил.
Об охоте с тех пор помышляя,
Я хотел тоже быть, как и он.
Про охоту книг много читая,
Повзрослев, сам ружьё приобрёл.
Шумно гости у них собирались:
Папа, мама, родные, друзья,
И под яблоней здесь столовались,
То отчётливо помню всё я.
Один раз до того опьянели,
Что олифа пошла за ликёр,
Ладно вовремя хоть отрезвели,
Сообразили тут что и почём.
Ну, а дело житейское было,
Пригубили то бишь малый вес.
Как обычно вина не хватило.
Дядя Саша тут в погреб залез.
А олифа в бутылке стояла
В той же винной, тут как отличить?
А спиртное уж крепко достало.
Хорошо не успели испить.
Вся компания эта на славу
Распевала здесь песни взапой,
И играл патефон на забаву:
Песню "валенки", пляс удалой.
Поздно вечером лишь расходились,
Был загул их весёлым, хмельным,
Мамы дружно ещё веселились,
А отцы с папирос гнали дым.
Терпкий дым "беломора", "Казбека"
Я всё помню уже много лет,
Как и в детстве свою игротеку,
И как самый счастливый билет.
Мы потом - пацаны, подражая,
Тоже стали курить, как отцы,
Только марка была тут другая,
Ну, ещё бы, чай сами сильны.
Как же, как же, чай сами с усами,
Мы отцам говорили тогда,
Что добьёмся всего в жизни сами,
(Гордость) нам не мешайте пока.
Что пойдём мы своею дорогой,
Так как сердце, душа нам велит.
Вот такие то вот недотроги.
Только то катастрофой грозит.
Ум родительский чтить кто не хочет,
Подстеречь может просто беда,
А душа может всё опорочить,
Если в черепе мало ума.
Я люблю это славное место
Всей любовью своей, всей душой,
Знать с особенного всё здесь теста,
Если тянет, хоть сам с сединой.
Их давно нет в живых. Проявленье
Этой памяти - сын их, как Бог,
Для меня он олицетворенье
Их живых и я ехать готов.
К этой маленькой старой избушке,
Что слегка покосившись стоит,
Но манит, как лесная опушка,
В детство манит меня, как магнит.
По Халтурина шёл в Дом культуры
Гастролёров смотреть и друзей.
Я люблю те избушки, в натуре,
Их сады, тень берёз, тополей.
По Дзержинке на санках катался
На Кудыкиной славной горе.
А став взрослым, быть вновь здесь старался,
Здесь был вновь, словно в детской игре.
Улицу полюбил Короленко,
Где любимая тётя жила,
Тётя Галя и дочь её Светка
В доме пять, как на бровке села.
А когда меня мама бранила,
Я с обидою ей говорил,
Что уйду к тёте Гале любимой, -
Так сестру свою боготворил.
"Тётя Галя, у вас так красиво,
Мне у вас очень нравиться тут,
Так вкусны вишни, яблоки, сливы.
Можно завтра опяять к вам приду?"
"Ну, конечно, мой малый братишка,
Ведь в гостях-то всегда всё вкусней,
Только соком не пачкай штанишки.
Кто же мне ещё ближе, родней?
Ты сюда приходи, словно в дом свой,
Света тож очень любит тебя,
И Аркадий Андреич - супруг мой,
Словом, все мы - вторая семья."
Были в доме их кроликов клетки,
Их Валера – племяш разводил.
Эта память в душе, как конфетка.
Я кормить их и гладить любил.
Чай пить тоже здесь очень любили,
Чай с вареньем всё помнит душа.
Где б потом мы с семьёю не жили,
Это вечно святые места.
В доме третьем здесь жили Гартфельдер
И Витёк, и Валёк – друганы,
Класс ребята с душой, как пропеллер.
Дружбой нашей мы были сильны.
В доме первом семья Челяковых
Здесь друзей папы с мамой жила,
Двух врачей, открывателей новых.
Вот и к ним путь-дорога легла.
Вишней тоже я здесь объедался,
Если в гости вдруг к ним заходил,
И чайком с мёдом здесь упивался.
В общем всех их я боготворил.
И сейчас здесь люблю я кататься
На своём "лисапеде" порой,
Буду этим местам поклоняться,
Ну, наверно, пока я живой.
То - святыни беспечного детства,
Нашей юности - улицы те.
Жаль, тогда не нашли все мы средства,
Чтоб спасти их хотя б по версте.
Запретила ж Москва трогать центр.
Здесь строителям дан стоп-сигнал!
То ж визитка страны, Кремль - брендер,
Всё здесь – память, музей, (древний зал).
То же сделали: Питер и Мюнхен,
То же Кёльн сделал, Прага, Белград.
Почему ж в Чебоксарах фершвунден*
Самый ценный музей - старо-град?
· исчез (нем.)
Не желаю я здесь измененья,
Не хочу здесь высотных домов,
Всех таун-хаусов - моды явленья,
Всех железо-бетонных мешков.
Мода просто ведь глупа порою,
Это ж платье легко изменить,
А, что выстроено - дорогое.
То ж трагедия - память сносить.
Память сердца, её не измеришь
Никакой толщиной кошелька,
А избушка, сосновые двери
Часто ближе аж денег мешка.
Жаль, не сразу всё то понимаешь.
Лишь когда всё сломали, снесли,
Оценить можешь что потеряешь,
Но тогда, что ль мы не дураки?
Мудрый - он предвещает событья,
Умный ищет лишь выход из них,
Совершает он массу открытий,
Что порой убивают живых!
За прогресс незаметно мы платим
Частью нашей лиричной души,
Часто жизнью в больничных палатах.
Мой совет - ты, прогресс, не спеши!
Мой совет - будь, прогресс, боле мудр,
Прежде чем всё ломать и крушить,
Ты не слушай тупиц и лахудр,
Чтобы истинно счастливо жить.
Ну, а истинное что есть счастье?
Память сердца, семья, вера, Бог,
К благородным делам дух причастья,
Дорогие друзья, милый кров.
Счастье мнимое есть всё иное.
Точно так в математике всё -
Мнимое есть число и простое,
То действительное есть число.
Я, мальчишка простой босоногий
Себя чувствовал здесь, как в раю!
И сейчас - ныне взрослый и строгий,
Здесь энергию юности пью.
Часть 2
А силища была в нас какая!
Что там скулы, мы горы свернём!
И в спортзалах мы мышцы качали,
Чтобы было нам всё нипочём.
Мы и банды свои создавали
На соперников страх наводить.
О последствиях и не гадали,
Нам бы день как–нибудь лишь прожить.
"Дураки!" - часто вслед нам кричали.
Только было нам то невдомёк.
Мы толпою качков лишь блистали.
Жизнь сама дала горький урок.
Нам учится ох как не хотелось.
Утешали себя мы гуртом,
Что на мускулы вся лишь надежда,
Сила есть, без ума проживем.
О проблемах и знать не желали.
Вечеринки, девчонки, кино.
Наши ночи и дни занимали
Лишь гулянки, ещё кое-что.
Нам казалось, что мы сдвинем горы.
Только жизнь оказалась сильней.
Изменялись и взгляды, и норов,
И здоровье терялось быстрей.
Как же быстро-то силы теряешь,
Лишь под сорок о том сознаешь.
Лишь мозгами с годами крепчаешь,
Ведь тупится всё как острый нож.
Кулаками, что можно добиться?
Лишь тюрьмы, пули в сердце иль нож,
В жизни надобно много трудиться,
Чтоб жить с песней, иметь всё, что хошь.
Вот такими мы были парнями,
Ныне взрослые мы мужики.
Смысл жизни не в раз понимаешь.
Кто не понял, по тюрьмам пошли.
Я же понял законы Вселенной.
Понял, нашего Бога закон.
Чтобы жить хорошо и отменно,
Нужно лишь, соблюдался чтоб он.